ДеФективность правоведения или – кто убил детей?
Kомментарий acgarni.com Первоначально это интервью планировалось опубликовать также в латвийской прессе - nra.lv, но потом было сказано, что газета добавит комментарий журналистки, которая была на двух заседаниях суда, и её мнение отличалось от моего, но тогда (насколько я знаю благодаря Ивару Бичковичу), и интервью "забычковали" полностью. Огромное спасибо Виктору и газете "7 секретов" за то, что они рассказали это хотя бы русскоязычной аудитории Латвии. Это уже много, потому что опубликовать что-то такое на латышском языке невозможно. Почему такое сопротивление? Если бы это действительно было так блестяще расследовано, если бы всё было действительно доказано, или если бы я был каким-то безумцем, который необснованно напал на систему. Как Вы думаете, такое сопротивление последовало бы?
Уважаемые читатели «7 секретов» - вот вам трагическая история предпринимателя (оптовая торговля телефонами и подобной аппаратурой) Мариса БЕРЗИНЬША, который себя в шутку называет еще и не удавшимся бас-гитаристом. Я считаю, что подобные истории должны быть услышаны и властью, и людьми. У меня их по ходу лет накопилось около двух десятков. Но подавляющее большинство тех, кто мне их рассказывал, желая оградить себя или своих близких от какой-либо опасности, угрозы риска, не давали хотя бы мне достаточного основания для конкретных действий. Для того, чтобы в каждом конкретном случае добиться более аргументированных, значит, более профессиональных, справедливых отношений властей (милиции, полиции, судов…) и человека в каждом этом конкретном случае. Да, Марис тут тоже никого не называет. Потому, что, несмотря на то, что конкретный человек уже получил двадцатилетний срок за якобы убийство своих детей, все еще находится в процессе.
Марис высказывался довольно-таки эмоционально. Ему больно. Боль не отстает уже пятый год. Но я тут постараюсь сделать его рассказ более деловым, что ли… Чтобы картина случившегося получилась по возможности более четкой. И – я сам здесь не принимаю ни сторону власти, ни сторону Мариса. Я тут лишь передаю его точку зрения. Но, все же, я использовал свои старые связи и поинтересовался об этом деле у профессионалов. Профессионалы, конечно, не захотели себя раскрывать, но мне сказали, что обоснованность приговора в этом деле их не убеждает. Употреблялись и гораздо более саркастические обозначения.
Марис сам написал об этом книгу. Я из нее тут кое-что позаимствую, и хочу сразу сказать, что те истории, которые я выслушивал раньше, которые были не менее трагичны, меня лично в оценке действий власти не настраивали на столь корректное к ней отношение, как Мариса. Ибо я считаю, что и нынешняя власть Латвии до сих пор не излечилась и должна все еще лечиться от старых болячек. «Человек не должен принимать ложь. Достаточно уже того, что он согласился жить во лжи и с нею.» (Вацлав Гавел). Доколе политикам Латвии, ее власти, ее бюрократии подобное положение будет казаться приемлемым? Вот и Марис предварил свою книгу строками латышской поэтессы Визмы Белшевицы (я тут привожу лишь свой подстрочник): «О, народ предателей, / Стоит ли вступиться за тебя, за тебя голову сложить? / О, собачий народ! В миске с кровью/ Тебе хозяин вместо хлеба сыпет гальку. / Глотай свою кровь! И камень проглоти! / И повиляй хвостом. Ты заслужил. / О, холопский народ. В сладостном изнеможении / Твоя спина дрожит, когда хозяин лупит не тебя, / А твоих братьев. И ты скалишься в ожидании, / Чтобы вцепиться в окровавленный загривок брата. / Ибо в руке у господина почетный знак блестит, / Который он повесит тебе на шею, когда изуродованное железом тело / перестанет дергаться.» Выслушав, что и как Марис говорил, считаю, что эти строки тут вполне уместны. Вот вам рассказ Мариса. Судите о нем сами.
- В введении своей книги вы утверждаете, что положение сложное и до конца ничего не ясно. И добавляете: «Единственное, что я знаю точно – осужден невиновный человек.» Я не смогу тут передать весь ваш рассказ. Потому ограничимся разговором как раз об этом – осужден невиновный! Тем более, если вы говорите, что другие версии никого не интересуют, все возражения отметаются, подметаются под ковер, презумпция невиновности превращена в презумпцию виновности… Потому отложим на сей раз в сторону рассказ о том, как вы из-за своих возражений, своего несогласия потеряли свои предприятия, о том какие воздействия и угрозы к вам применялись. Но сначала, хоть чуточку обрисуйте то, что привело к этому факту.
- Все началось в июне 2014 года, когда я в интернете познакомился с женщиной. Начали встречаться. Все нормально. Все красиво. Хотя – в первый раз я испытал определенный шок. Оказалось – она живет в социальном доме, у нее два малолетних мальчика (об этом я знал уже до встречи) и им тяжело. Но – она очень порядочная, образцовая мама…
В первый раз мы просто гуляли по Баложи. И, когда переходили улицу, старший –трехгодовалый – ее сын вдруг взял меня за руку. Меня это не удивило. У меня всегда складываются великолепные отношения с малыми детьми. Также собаки и кошки – они все меня любят. Но мама сказала: он же не подает руку даже своему отцу. А тебе – уже через десять минут.
Не могу сказать, что это было, но в голову мне ударила мысль – ты должен здесь быть. Да, да, я был предприниматель, так и этак… Мог слинять. Но я послушал интуицию – я остался. Мы не жили вместе. В то время не было такой возможности. Скажу честно – я все деньги вкладывал в свое предприятие, и у меня не было средств, чтобы я мог содержать ее и двоих детей. Она это прекрасно осознавала. Однако – господин муж…
- Разве они не были разведены?
- Официально они разведены не были. Однако – не жили вместе уже около половины года. Разводный процесс был назначен на 29 октября 2014 года. Девятнадцать дней после трагедии. Конечно, он выказывал некую ревность. Я бы сказал – иногда весьма болезненную ревность. Я этого человека трезвым видел только на суде. Она мне рассказывала, что он ее бил. Я у них в комнатке поменял холодильник. Потому, что в нем на высоте головы старшего ребенка была дырка. Как-то раз по пьяни он наседал на детей, но попал в холодильник. Конечно, все это было сказано и в полиции. Но – их это не интересовало. Хотя он ей угрожал (и тому были свидетели), что он отнимет у нее самое дорогое, что у нее есть. И это у нее действительно были ее дети. Так, как она заботилась о детях, не заботился, простите, никто. Дети не были ни избалованными, ни капризными… Она сама из семьи, в которой было десять детей. Она детей очень любила. Сам видел, как она не доедала, лишь бы покормить детей. Я все же старался им в меру своих возможностей помогать, но она деньги не брала. Гордая. Латышка. Она была образцовой мамой и, между прочим, образцовой женой, которую муж лупил будто какой-то мешок. Супротив алкоголизму и «колесам» супруга она не пила нисколько.
Прошло три месяца и – детей нашли мертвыми. Констатировали, что два мальчика – одному три года, другому год и два месяца – умерли без внешних признаков насилия. Согласно той информации, которую я узнал от медиков – их либо отравили, либо удушили.
Конечно, когда она мне звонила, я вызвал полицию. Потому, что – у меня было предчувствие! Я же предупреждал и сиротский суд Кекавы, и местную полицию, и социальную службу. Никакой реакции!!! И мать за четыре дня до трагедии сама ходила в полицию писать заявление. Но заявление о том, что отец грозится убить детей, у нее не взяли. Помните, похожая реакция была и в случаях Синтии Балини или Имантского педофила! Не так ли? Не пиши заявление – мы ничего не найдем. Даже искать не станем.
- К сожалению, мой опыт тоже говорит о том, что подобное отношение властей не является исключением.
- Значит – в тот же день на основании подозрений была задержана мать детей и их биологический отец. В ночь с 10 на 11 октября допрашивали и меня. Я был под подозрением. Мне не давали позвонить адвокату и били. Я находился под надзором полиции с 16 часов после обеда до пяти часов следующего утра.
- Но – речь ведь все-таки о детях. Почему на ваш взгляд, скажем, «система», как бы отстранилась, дистанцировалась от этой достаточно рисковой ситуации?
- Да, никакой своевременной реакции ни со стороны сиротского суда, ни со стороны полиции не было. Весьма возможно, что в случае, если бы реакция была адекватной, оба малыша были бы еще живы. Я не могу утверждать – кто именно убил детей. Но я могу утверждать одно – это была не их мать.
И, повторюсь еще раз, на мой взгляд детей можно было спасти и до трагедии, и в момент трагедии, а также можно было найти настоящих убийц после случившегося. Если бы система не предпочла трусливо отсидеться в углу. Если бы она не пыталась скрыть безответственные действия всех институций. Если бы она не пыталась свалить вину за случившееся на человека, который пострадал больше всех – на мать детей. Если бы мышление системы не ограничивалось бы циничными выводами – ей и так уже нечего терять, ее жизнь уже кончена, человека там уже не получится, куда денется – признается и т. д.
- А что именно стало причиной наказания матери?
- Значит, полиция отпустила меня в пять утра. Но всю ночь на пролет мне вдалбливали: если это не был ты, то твоя баба точно убрала этих сосунков. Потому что они ведь тебе мешали. Я говорю: что за глупости, мне дети вообще не могут мешать, они ко мне всегда липнут как мухи. У меня великолепные отношения с детьми и, когда я познакомился с этой женщиной, я уже знал, что у нее дети. Как это они могли мне мешать?
Еще мне пришло в голову, что она водила детей ко мне в квартиру мыться. И я вспомнил, что за пару дней до этого события я не мог найти свои маникюрные ножнички. Я считал, что должен это сказать следовательнице, с которой разговаривал на следующее утро после трагедий… Я заметил в ее лице отвращение. Она спросила лишь: какого цвета и какой величины? А мой хороший друг потом сказал: что же с ножничками можно сотворить «такого», если на детях нет ни царапинки? Что-то отрезать? Ногти или волосы? И потом я вспомнил то, чего полиция не знала. Когда я познакомился с матерью детей, она пыталась вернуть от их отца какую-то мистическую щеточку. Я спросил – что это такое? Она сказала, что он бывал настолько ревнив, что сам стриг всем волосы. Он ей отрезал клок волос, перевязал проволочкой… В конце то концов мы эту щеточку вернули. Я сам ее уничтожил. Но – в одном из телеканалов был сюжет, где ее брат говорил, что у детей были отрезаны пряди волос. Я ему эту версию не излагал. Я написал заявление в четырех экземплярах. Одно было адресовано следовательнице Веронике Чуприке, второе Андрею Созинову – ее прямому начальнику. Наверное, это породило их гнев и, хоть заявление приняли, никто даже ушами не пошевелил. Вместо реакции по существу последовали угрозы.
- В связи с чем?
- Вот, если я стану как-то возражать, противится их версии, что в смерти детей виновата их мать… Потому, что дети мне мешали.
В приговоре нет доказательств тому, что в день трагедии муж посещал семью. Также как нет доказательств тому, что он этого не делал. Убедительного алиби в семье нет ни у кого. Алиби мужа «обеспечила» его семья. Прямые родственники – его отец, который, согласно собственным показаниям, весь день был пьян, и его бабушка, старая дама. Я выстроил график, который показывает сказанное ими о том, что же отец детей делал в тот день. Там абсолютно ничто не совпадает. И – появляется свободное время, про которое никто не может сказать – что же тогда было!
- Давайте потихоньку закругляться? К каким собственным выводам вы приходите в связи с этой трагедией?
- У меня самое большое неудовлетворение возникает от того, что со стороны полиции не было реального следствия. Ведь все инстанции были предупреждены до того… Да, жалею, что мы не писали заявления. Я не написал заявление в сиротский суд, полагая, что в ситуации, когда семья разводится, а отец – пьяница, насильник, будет достаточно и звонка. Как их вообще могли не отстранить от взаимных контактов?
Следующее. Наиболее трагичная часть истории. Официальная версия такова, что все это случилось 10 октября между 15 и 16. Будто-бы удушение. Однако изначально они «почему-то» так не думали. У меня есть основание считать (я проанализировал приговор – это единственный доступный мне как свидетелю материал), что все это началось около 11-12, и что детей не удушили, а отравили. И – в течении первого месяца полиция расследовала отравление! Не удушение. Об этом свидетельствовали все медики. Поскольку были блевотные массы.
Моя версия – детей отравили. В детскую бутылочку с соком подлили что-то из группы медикаментов клофелиновой группы. Кто это сделал? Поймите же, я не могу на кого-то показывать пальцем. Но детям становилось хуже, они лежали, они слабо дышали. Да и мама сама отпила из этой бутылочки (попробовала до того, как давать детям). Но вот эту бутылочку никак не исследовали. Ее уничтожили!
- Кто уничтожил!
- Полиция…Вызываются медики. Мать говорит: дети слабы, странно дышат… Диспетчер посылает бригаду, которая ближе других. Она была в Кекаве и оказалось, что в ее составе нет ни одного человека с дипломом врача. К двум еле дышащим детям послали фельдшерскую бригаду.
Бригада приехала, увидела, что дети слабо дышат. Начали откачивать, проводить искусственное дыхание… Однако – дети отравлены. В итоге они начинают потихоньку угасать. Но эти вот умники, фельдшерюги, вместо того, чтобы вызывать реанимацию, решают: нет – мы сами! Почему я это так утверждаю? Экспертизы на элементы клофелиновой группы не проводились. А специалисты говорят, что то, как умирали дети, эту мою версию подтверждает. Это можно доказать эксгумацией. Да, мать видит, что ее дети угасают. Тут и медикам начинает казаться: что-то здесь не чисто, надо звать полицию. А все улики облапаны, ощупаны… Та же самая бутылочка. Улик нет! Тем более – согласно приговору суда первой инстанции все улики по делу были уничтожены.
- Извините, но я как-то не пойму смысл этого убийства. В чем мотив преступления?
- Мотивы были у отца. Мстить. Осуществить свои угрозы. За счет детей. Также – алименты. Если бы мы с вами пили по-черному и питались «колесами», то вряд ли вы можете представить, что у нас творилось бы в головах. Мы не можем влезть в чужие мозги.
- Какие еще выводы?
- Полиция почуяла ту хрень, которая произошла… Двое детей – убиты. Но – приехали непрофессиональные медики. А до того предупреждалась и полиция, и сиротский суд, и психолог… Понимаете, какой мог бы случиться скандал? Чтобы его предотвратить – поглядим, кто же тот единственный, кто это все видел? Мать детей. Они же не знали, что мать тоже пила из этой бутылочки. Никаких анализов у нее не брали. Полагали – пройдет у нее шок, и она начнет все вспоминать. А, что же будет, если она откроет все, что видела? Потому ее берут под стражу, тотально изолируют, пичкают лекарствами, не везут даже на похороны детей, не проводят следственные эксперименты, которые доказали бы, что она чисто физически не смогла бы сделать то, что ей инкриминируют. Она (рост 155 см.) не могла перегнуться через край детской кроватки и удушить подушкой одновременно двоих. Подушку, которой детей якобы удушили, так и не нашли, мотив подтянули путем импровизации, «улики» подделали.
Говорят, оставила детей на час одних, звонила отцу, чтобы завлечь его и подставить. Реально в приговоре ничто из этого не доказано. Интерпретация и – все тут. Я могу это все доказать. Но, если смотреть масштаб покрупнее, то я ответственными в этой ситуации считаю Эрика Калнмейерса, Инта Кюзиса, Екаба Страуме и Ивара Бичковича.
- Как это коснулось вас лично?
- Я в курсе, что одно время заводилось дело и на меня. Всякий раз, когда я ходил свидетельствовать, я это чувствовал. Им не нравилось, что я возражаю, что перечу. Они давали мне понять: старик, мы тебя тоже сейчас возьмем за глотку.
Я был вынужден позаботиться о своем алиби. Я взял распечатку своих телефонных звонков, по которой определил, где и во сколько я в тот день был. Телефон у меня изъяли в 2014 году и отдали лишь спустя три года. Однако история звонков там уже не совпадает с распечаткой. И – не только это! Также как данные во втором блоке компьютерной системы (уже доказано, что они подделаны), который был единственным «доказательством» против матери!
- А что происходит сейчас?
- Минюст считает, что ситуация, когда судя, который вел уголовное дело и принимал по нему приговор, рассматривает также (!) и жалобу осужденного лица о решении прокурора – отказать в возобновлении уголовного процесса в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, не допустима. Однако вот Калнмейерсы, Кюзиси, Страумес, Бичковичи & Co игнорируют мнение министерства. Ставят гриф – «информация ограниченной доступности» и называют это своим «бескомпромиссным правоведением».
А в завершении я от своего имени и от имени мамы ребят хочу сказать огромное спасибо тем хорошим людям, которые помогали нам и финансово, и скарбом, и советами, и информацией или же просто морально поддерживали нас. А самое большое спасибо – моей седой маме, которая несет этот крест не ропща. Мамы – они таковы – все отдадут своему ребенку! Все!
А я вот с этим безумием ложусь и просыпаюсь уже почти три года. Потому я пишу, потому захотел поговорить с вами. Возможно, это поможет Гинте, поможет мне, поможет преступным чиновникам и – в конце то концов – поможет и двум маленьким сердечкам, которые, конечно, наблюдают за нами. За всеми нашими действиями. И, когда-то встретившись с ними, мне не будет перед ними стыдно, потому, что я сделал все, что мог. Я верю, что они на нас смотрят. Гинта тоже верит.
